Как Заяц-художник раскрасил Луну
В густом лесу, где солнечные лучи пробивались сквозь листву, жил Заяц. Не простой заяц, а заяц-художник. Он рисовал всё, что видел: яркие цветы, пушистые облака, даже летящих птиц. Но больше всего ему нравилось рисовать ночью – тогда он мог любоваться на Луну и представлять её как огромный, пустой холст.
Однажды ночью, сидя на опушке леса, Заяц-художник рассматривал Луну. Она была бледной, серой, словно лист бумаги перед началом работы. Зайцу стало грустно. «Как же скучно! – подумал он. – Хочу, чтобы она была яркой, красивой, такой же, как радуга после дождя».
Взяв свои волшебные краски, которые светились в темноте, он аккуратно вылил их на полотно, которое всегда носил с собой. Краски мгновенно закружились, смешались и превратились в разноцветные лучи, которые устремились к Луне.
Заяц-художник зажмурился, боясь, что Луна испугается и скроется за облака. Но ничего не произошло. Открыв глаза, он увидел, что луна стала яркой, пестрой! На ней появились пятна всех цветов радуги – синие, красные, жёлтые, зелёные. Она стала похожа на гигантский, фантастический цветок!
Все звери леса выбежали посмотреть на такое чудо. Лиса, обычно такая хитрая, просто замерла от восхищения. Енот с восторгом перебирал лапами свои яркие шапки, глядя на луну. Даже старый Ёж, который всё видел на свете, не мог скрыть своего удивления.
— Как же красиво! — воскликнула Сова, которая летела в эту ночь над лесом. — Такой луны я ещё никогда не видела!
Заяц-художник скромно улыбнулся. Он был рад, что его творение принесло всем столько радости.
С тех пор Луна каждый вечер меняла свой цвет. Иногда она была красной, как спелый мак, иногда – жёлтой, как солнечный лучик, а иногда – голубой, как летнее небо.
Заяц-художник продолжал рисовать. Он рисовал не только для себя, но и для всех зверей, которые жили в лесу. Он учил их видеть красоту в каждой травинке, в каждой капле росы, в каждом луче солнца.
А Луна продолжала сиять, освещая лес своим разноцветным светом, напоминающим всем о волшебной силе искусства, о добре и радости, которые всегда могут зародиться в сердце художника.
