Барсук, который умел петь блюз, и его волшебный каравай
В уютной норке, под корнями старого дуба, жил Барсук по имени Блюз. Не простой барсук, а с душой, полной печальных, но мелодичных песен. Блюз любил петь блюз, его хрипловатый голос звучал так грустно и проникновенно, что даже совы, сидевшие на ветках дуба, замолкали, чтобы послушать.
Однажды, гуляя по лесу, Блюз наткнулся на странное зрелище: на поляне, окруженной ромашками, стояла печь, из которой струился чудесный аромат. Возле печи сидела маленькая Лисичка, с грустными глазами и опухшими щеками от плача.
«Что случилось, Лисичка?» — спросил Блюз, присев рядом.
«Моя бабушка заболела, — всхлипывала Лисичка, — у нее нет сил, и ей нужен волшебный каравай, чтобы выздороветь. Я пеку его уже целый день, но тесто никак не поднимется. Говорят, что только волшебный каравай может исцелить ее».
Блюз, не задумываясь, предложил помочь. Он всегда любил помогать тем, кто нуждался в помощи, особенно если это касалось бабушек. Взяв из печи кусок теста, он начал петь свой печальный блюз.
«О, грустное тесто, не грусти ты так,
Вспомни о вкусном, нежном каравае.
Бабушке нашей нужна сила и свет,
И только ты можешь ее исцелить».
Блюз пел так трогательно, что тесто будто ожило, оно задрожало, запенилось, и стало стремительно расти. Лисичка, не веря своим глазам, наблюдала за процессом, и ее глаза заблестели слезами радости.
«О, Блюз, ты просто волшебник! — воскликнула она, — Теперь моя бабушка обязательно поправится!»
Блюз, улыбнувшись, ответил: «Нет, Лисичка, не волшебник, а просто хороший певец. Блюз может сделать все, даже исцелить».
Лисичка, не теряя времени, запекла каравай. Он получился огромным, румяным и ароматным, с золотистой корочкой. Когда Лисичка отнесла каравай своей бабушке, та, съев всего один кусочек, почувствовала себя намного лучше.
С тех пор Блюз и Лисичка стали лучшими друзьями. Они часто встречались, пели песни, и делились друг с другом своими радостями и горестями. А Блюз, продолжал петь свой грустный, но волшебный блюз, который всегда помогал тем, кто нуждался в помощи.
Иногда, когда Блюз пел особенно печально, совы, сидевшие на ветках дуба, думали, что это грустная песня о грустном барсуке. Но Блюз знал, что его песни — это не просто грусть, а любовь, доброта и надежда.
