Кролик, который мечтал стать радугой
В зелёном лесу, где солнце пробивалось сквозь листву, жил маленький кролик по имени Пушистик. Он был пушистым, как облако, и имел глаза цвета янтаря. Но у Пушистика была одна необычная мечта: стать радугой.
— Почему ты хочешь быть радугой? — спрашивали его друзья-зайцы.
— Радуга такая яркая, такая красивая! — отвечал Пушистик. — Она раскрашивает небо в тысячи цветов, дарит радость всем, кто её видит. Я хочу быть такой же красивой и приносить радость всему лесу!
Зайцы хихикали.
— Пушистик, ты ведь кролик, — говорили они. — Ты должен бегать по лугу, грызть морковку и прятаться от лисы.
Но Пушистик не слушал. Он любил смотреть на радугу, которая появлялась после дождя, и мечтал, что когда-нибудь и он станет такой же.
Однажды, когда Пушистик сидел у ручья и любовался отражением радуги в воде, к нему подошла старая Сова. Она была мудрой и знала все тайны леса.
— Что тебя так печалит, маленький кролик? — спросила Сова, вглядываясь в печальные глаза Пушистика.
— Я хочу стать радугой, — сказал Пушистик, — но я знаю, что это невозможно.
Сова вздохнула.
— Радуга — это не просто красивый свет, — сказала она. — Это символ надежды, символ того, что после дождя всегда приходит солнце.
— Но как я могу стать символом надежды? — спросил Пушистик.
— Каждый может быть символом надежды, — ответила Сова. — Ты можешь быть добрым и заботливым, помогать своим друзьям и всегда верить в лучшее.
Пушистик задумался. Сова была права. Он мог стать радугой не только для неба, но и для сердца своих друзей. Он мог стать радугой, которая освещала их жизнь и делала мир ярче.
С тех пор, Пушистик старался быть добрым и весёлым. Он всегда помогал зайцам найти самую вкусную траву, утешал беличку, когда у неё падали орехи, и дарил всем свою радость.
И знаете, что? Когда Пушистик делал добро, все вокруг сразу становилось ярче и веселее. Его доброта была как радуга, которая раскрашивала мир в жизнерадостные цвета.
Пушистик так и не стал радугой в небе, но он стал радугой в сердцах своих друзей. И это было ещё лучше, чем он мог себе представить.
